Он повертел в руке банкноту, положил ее на стол.

– Но гарантирую: она будет всячески оговаривать ваш магазин и убедит своих приятельниц его бойкотировать. А судя по тому, сколько у нее знакомых, бойкот может удаться.

– Это мы как-нибудь переживем. – Марго немного успокоилась, вспомнила, что пришла она сюда извиняться, и постаралась сделать это как можно лучше. – Прости нас, Джош! Я понимаю, что вся эта история оказалась крайне неприятной для тебя и твоей семьи…

Он оперся локтями на стол и подпер лоб кулаком.

– Если бы только видела! Она с воплями прибежала на корт. Я как раз подавал и едва не угодил в нее. Камеры работают, я стараюсь вовсю изображать гостеприимного хозяина, спортсмена и интеллектуала, любителя попутешествовать, но привязанного к дому, – в общем, настоящего наследника рода Темплтонов…

– Думаю, это тебе удалось блестяще, – тихо сказала Марго, но он на нее даже не взглянул.

– И тут на меня кидается полураздетое, брызжущее слюной и извергающее проклятия существо, которое орет, что на нее напали моя сестра, ее подружка-лесбиянка и моя шлюха! – Джош поморщился. – Кто моя сестра, я понял сразу. И хоть термин мне и не понравился, догадался, что моей шлюхой она назвала тебя. Кого она считает лесбиянкой, я, признаться, вычислил методом исключения. Мне очень хотелось ее стукнуть, но руки были заняты – пришлось защищаться, чтобы она не расцарапала мне лицо.

– Причем такое красивое! – Марго надеялась хотя бы этой грубой лестью успокоить Джоша; она подошла и села к нему на колени. – Мне очень жаль, что все это она выплеснула на тебя…

– Она меня все-таки поцарапала, – пожаловался Джош и показал ей три длинные царапины на шее; Марго тут же наклонилась и поцеловала их. – Ну что мне с тобой делать?! – спросил он устало, прижавшись щекой к ее волосам, а потом не выдержал и усмехнулся: – Как, черт подери, вам удалось запихнуть ее в этот шкафчик?!

– Это было довольно трудно. Но забавно. Он посмотрел на нее пристально.

– Обещай, что никогда больше такого не сделаешь, невзирая ни на какие провокации! Или сначала усыпи ее.

– Договорились. – Марго решила, что гроза прошла, и, засунув руку Джошу под рубашку, погладила ему грудь. – Меня, между прочим, только что умастили благовониями сверху донизу. Тебя это не интересует?

– Ну, разве чтобы день не оказался окончательно погибшим…

Он подхватил ее на руки и понес в спальню.

Последствия не замедлили сказаться. На следующей же неделе продажи упали – и так резко, что у Марго дрожали коленки, когда она выписывала чеки по счетам за месяц. Туристов по-прежнему было много, заглядывали и случайные покупатели, но дамы, которые обычно встречаются в городе за ленчем, то есть именно те покупательницы, от которых можно было ждать серьезных покупок, игнорировали «Претензию».

Марго поняла, что, если за следующий месяц дела не поправятся, ей придется залезть в основной капитал или закрыть магазин.

Впрочем, она старалась не впадать в панику, сказала Джошу, что вполне может переждать некоторое время, и сама в это верила. Ну не будут же приятельницы Кэнди солидарны с ней вечно!

Тем не менее магазину была нужна какая-то встряска. Марго понимала, что нельзя дальше двигаться по накатанному пути, необходимо экспериментировать. А кроме того, ей так хотелось успеха, аплодисментов, восхищения – всего того, что она имела раньше!

Марго все время заново оформляла витрины и судорожно думала, как же превратить «Претензию» из магазина подержанных вещей в нечто необычайное. За такими раздумьями ее и застала Энн.

– Мама! Как ты здесь оказалась? – радостно улыбнулась Марго.

– У меня ведь сегодня выходной. – Энн внимательно оглядела зал. – И я не была здесь с открытия. А почему так тихо?

– Это наказание за мои грехи. Ты же предупреждала, что так и будет.

– О ваших подвигах я слышала. – Энн укоризненно покачала головой. – Взрослые женщины, а вели себя, как взбесившиеся подростки! Правда, эта дама мне никогда не нравилась, еще со школы. Всегда задирала нос.

– Но на сей раз я потерпела фиаско: она умудрилась сделать так, что к нам никто не ходит. Правда, Кейт говорит, что это – «естественная корректировка», затишье после сутолоки первых недель. – Марго угрюмо вертела в руках янтарный шар. – Сама знаешь, как она способна выражаться, когда говорит о делах!

– Отлично знаю. Когда она объясняет мне про то, куда и как вкладывать деньги, я сижу тихо и молча киваю, хотя ни слова понять не могу.

Впервые за этот день Марго рассмеялась.

– Как я рада, что ты зашла! Сегодня я почти не видела милых мне лиц.

– Неужели ты не можешь что-нибудь придумать? – Энн по привычке провела пальцем по столу, убедилась, что пыли нет, и одобрительно кивнула. – Устрой распродажу, лотерею, найми духовой оркестр…

– Духовой оркестр? Отличная мысль, мама!

– Я говорю совершенно серьезно. – Энн рассеянно взяла в руки стеклянный флакон. – У твоего дяди Джонни Райана в Корке был паб. И время от времени он нанимал музыкантов – американцам это нравилось, они специально приходили послушать музыку, а заодно и покупали напитки.

– Боюсь, ирландские песенки здесь не пойдут, – насмешливо сказала Марго.

– Я говорю о народной музыке! Ты всегда без должного уважения относилась к своей родине.

– А кто меня так воспитывал? – парировала Марго. – Все, что ты мне рассказывала об Ирландии и о нашей семье, может уместиться на одной страничке!

Это было справедливое замечание, и Энн поджала губы.

– Если бы тебе было интересно, ты сама могла бы заглянуть в книжку или заехать туда. Ты ведь столько путешествовала.

– Я дважды была в Корке, – сказала Марго и с удовольствием отметила, что Энн открыла рот от удивления. – Не ожидала? Еще я была в Дублине, Голуэе и Клэре. – Она небрежно пожала плечами: ей почему-то было стыдно признаваться в том, что однажды ее потянуло на родину. – Очень милая страна, но я предпочитаю ту, в которой живу сейчас.

– Странно, мне никто не написал, что ты приезжала.

– А я ни с кем и не встречалась. Зачем? Даже если бы я нашла кого-то из Райанов и Салливанов, мы бы друг друга не узнали.

Энн хотела было возразить, но только покачала головой.

– Наверное, ты права.

Марго на миг показалось, что мать смотрит на нее с сожалением, и ей стало неловко.

– У меня сейчас своя жизнь, свои проблемы, – сказала она торопливо, – и воспоминания о волынке и пинтах Гиннесса не помогут мне их решить.

– Музыка и пиво нравятся не только ирландцам, – заметила Энн. – Почему бы тебе не устроить какой-нибудь праздник?

– Мне нужны покупатели, мама! Покупатели с платиновыми кредитными карточками. «Претензия» должна соответствовать некоему стандарту.